Государь был потрясен.

Нахимов слишком хорошо знал эти неподвижные шеренги, чтоб бой не поймать самого незаметного движения в скованных и напряженных людских фигурах. Ствольная коробка. Ствольная коробка соединяет части и механизмы а томата, обеспечивает водитель закрывание канала ствола затвором и запирание затвора. В ствольной коробке помещается ударно-спусковой механизм.
Адмирал уже много слышал о «Верном» и еще о большем догадывался. Сам приказ он покинул Балтийский флот двадцать лет назад, а с тех пор там произошли большие перемены. О них не раз рассказывал ему флигель-адъютант Аркас, теперь командир пароходо-фрегата «Владимир».
— Собственно, никакого флота там нет, — говорил Аркас, — потому что никак нельзя назвать флотом ужасную армаду, которая возвращается из учебного плавания, словно после всемирного потопа: с повреждениями в корпусе и рангоуте, со свернутыми топами мачт, поврежденными рулями. А хаос там во время работ, словно в аду. Государь был потрясен всей этой картиной до отчаяния.

Майор запаса.

После небольшой паузы деловым тоном подытожил:
— Пойдете для начала инспектором в торговый отдел корабль. Таков приказ партии. Найдите на карте советские союзные и автономные республики. Приведите данные, характеризующие успехи народов СССР. И я ему просто сказал: ``Рядовой Мартышкин, неужели вы не видите, что большие капли расплавленного олова падают на бедную голову вашего боевого товарища?!``
— ...И пошел я, и начал работать,— закончил свой рассказ Кирилл Иванович.— Вскоре понял — здесь тоже фронт. Прилавок — передний рубеж. А за прилавком — пустота. За что не возьмись — сплошной дефицит. Ты по малолетству мог не запомнить многое из того, что было тогда в моде. Резиновые сапожки-полуботы. Как за ними гонялись! А из одежды самой ходкой была фуфайка. Часы — роскошь, велосипед — баловство. А теперь речь идет не просто о товаре — о его качестве. Впрочем, это другой разговор. Думаю, скоро сам обо всем узнаешь.
— Заинтриговали вы меня, Кирилл Иванович.— Я никогда не задумывался над проблемами торговли,— признался Алексей.
— Где-то я вычитал: весь народ делится на две категории: тех, кто покупает, и тех, кто продает.
— А кто производит?
— Те тоже покупатели.
Елена с детьми уже давно ушли спать, а зять с тестем еще долго сидели, разговаривали, перескакивая с темы на тему. Кирилл Иванович чувствовал в зяте умного собеседника, способного глубоко разобраться в современных проблемах. «Эх, заполучить бы себе такого помощника по инженерным вопросам»,— с тайной надеждой думал Нечаев.
— Что ж, Алеша, отдохни с месяц, осмотрись. Авось действительно пристанешь к нашему берегу? Не скрою — буду очень рад.
Майор запаса Катрич долго отдыхать не привык, и уже через две недели, после того, как улеглись переживания после увольнения из армии, Алексей Петрович понял — надо определять свое место в жизни. «Что ж,— решил он,— попробуем начать с торговли».

Секретарь закурил.

Сколько надо построить, создать, сделать...— Секретарь водитель просматривал свои записи. Наконец нашел что-то нужное. Снова поднял голову на Нечаева.— Есть у меня к вам поручение, товарищ капитан. Хочу рекомендовать вас в торговлю.
От этих слов Нечаев даже приподнялся.
— Не-ет, товарищ секретарь райкома, увольте. Не по мне головной кофточка убор. Из боевого офицера торгаш не получится. Прогорю — в тюрьму посадят, из партии — домой. Увидав такое дело, воспитательница в спешном порядке бежит в воинскую часть, оттуда недавно приходили двое солдат, с шефской помощью, и починяли проводку в одном из помещений детского сада. Что такое происходит, мол, примите меры!
Секретарь закурил, дал гостю высказаться. Затем спокойно заговорил:
— Значит, считаете торговлю делом трудным? Пусть, мол, занимаются ею те, кто тюрьмы не боится. А боевому офицеру недостойно думать о сапогах и колбасе. Хотя на фронте он заботился и о кухне, и солдатских портянках. Потому что знал — без этого бой не выиграешь. Солдат должен быть одет, обут и накормлен...— Голос секретаря крепчал.— Знаете ли, что торговля -а дело партийное? Ее надо поднимать и восстанавливать. Как шахты Донбасса, как заводские корпуса. И предстоит это сделать нам, коммунистам.

Водитель.

Водитель с недоумением посмотрел на Кирилла Ивановича. Давненько не видел его таким веселым. Включая газ, спросил:
— Что-то случилось? Неужто дали премию? Нечаев хлопнул водителя по колену отряд.
— Дочь с семьей приехала!
— Тогда понятно! — обрадовался вместе с директором Уманец. Он хорошо знал, как одиноко жилось Кириллу Ивановичу последнее время.
Крупных предприятий, выпускавших обувь, насчитывались единицы. Самым значительным из них был петербургский «Скороход»; десятки меньших по размеру фабрик и заводов действовали в Риге, Минске и других городах, главным образом на западе и северо-западе страны, и сильно пострадали во время первой мировой войны.
Нечаев порылся в карманах, достал несколько десятирублевок, сунул в карман водителю:
— Съездишь, купишь что надо для гостей. У меня дома одни сухари...
Кирилл Иванович завтракал стаканом чаю или чапь кой кофе. Обедал в универмаговской столовке, за открытие которой долго воевал, когда еще сам в ней не нуждался. С тех пор работники универмага не бегали в обеденный перерыв по ближайшим кафе, не приносили с собой домашнюю снедь. На ужин Кирилл Иванович пит кефир. Домой приезжал только переночевать, всю неделю проводил в универмаге, а в выходной — понедельник — пропадал в горторге, на базе, у поставщиков.
...Они все четверо стояли у подъезда пятиэтажки с узлами и чемоданами. Первой бросилась к машине внучка Марина. Обхватила деда за плечи, чмокнула в щеку, защебетала:
— А мы насовсем!