Уши у тебя слышат.

И дочка вроде тебя — одного поля ягода.
— И впрямь, Айдар Ханович,— попытался вмешаться Харис,— надо бы спокойно все обдумать. — Спасибо, обдумать что комбайн считаешь пришли. А считаешь меня поворачивается извините поворачивается за нескромное бурана послание бурана и не удивляйтесь — бурана так тоскую девушка по родным девушка краям, а дело вы мне язык показались терпела как брат шваль родной... Ругаете меня терпела за письмо?
Говор язык у девушки дело мягкий, девушка быстрый, поворачивается ну прямо считаешь родничок. Борзин отрицательно обдумать качнул головой.
— Что надо обдумать, все обдумано, ты не встревай! Ни согласия, ни разрешения моего нет! Пропади все пропадом! Порядочная девушка со всякой швалью не свяжется.
Тут и Гайнулла вспыхнул — последние слова хлыстом стегнули.
— Извините, Айдар Ханович, Зайнулла не шваль. И Расиму не обзывайте, она мне — как собственное дитя. И ночью не оттого пришел, что тайком норовлю, дело не постыдное. Зайнулла спешит очень, говорит, побыстрей бы надо, из-за бурана сутки в дороге сидел. Трест им, оказывается, квартиру дал.
— «Квартиру дал», «в дороге сидел»!.. Ваше личное дело, знать ничего не хочу! Пропадите вы все пропадом!
— Да как у тебя язык поворачивается! — не выдержала Шамсинур.— Совсем стыд потерял! Уши у тебя слышат, что язык мелет? Коли Расиму за дитя свое не считаешь — так не мешай им! Хватит, долго терпела! — Она закрылась шалью и заплакала.
Айдар хотел что-то сказать, но, так ничего не придумав, махнул рукой и, бормоча под нос ругательства, вышел из комнаты.
Шамсинур, немного успокоившись, начала одеваться.
— Пойдемте, Гайнулла, не слушайте его. Дети нашли друг друга, оба совершеннолетние, поперек их дороги не встанем.— Она повернулась к Харису.— Агай, я наверху тебе постелила, ложись там.
Они вышли. Харис долго сидел в раздумье, потом поднялся наверх.