Медсестра занесла ключи.

Вот так жара.
— Знаю. В сороковом доме.
— Квартира двадцать семь.
— Квартиру я не знаю.
— Я тебе говорю — двадцать семь. Вот ключи.
— Зачем? Вы письмо мое прочли? Я не буду с ним учиться в одной школе. Он не имел права посылать письмо. У него знаете что на груди написано? Только никто не видит. Он хунта!
— Что? Кто он?
— Никто,— Алена отвернулась.
— Ну, ладно, Давыдова, потом поговорим. Сейчас нужно выпустить кошку.
— Кошку? — спросила Алена и, не выдержав серьезного тона, заулыбалась.
— Не улыбайся, я тебя прошу о серьезном деле. Анну Федоровну увезли в больницу. Медсестра занесла ключи, а у меня урок. Кошка второй день под замком, поняла? Хорошо, если там есть мыши, а если мышей нету?
— У меня тоже урок — физика.
— Я скажу, что послала тебя.
— А встреча с журналисткой когда будет?
— Завтра... На завтра перенесли. Вместо литературы будет.
- Только выпустить кошку, да?
Марь Яна привлекла к себе Алену, обняв за плечо как-то по-мужски, неумело, и тут же отстранила, почти оттолкнула.
— Иди, белая ворона, на голове корона, зовут ее Алена. Алене было приятно, что Марь Яна знает ее стихи.
В последние дни снег опять начал таять. Во дворе большого серого дома лежали большие слежавшиеся серые сугробы.
Подъезд был, как все подъезды, в которых собираются по вечерам мальчишки.