Судьба.

Мы собрались в этом зале, который был и остается торжественным свидетелем больших событий в истории советской художественной литературы,— в зале, где раздавался голос Горького,— собрались, чтобы выразить нашу душевную признательность и отдать высокую честь замечательному писателю нашего времени — Михаилу Шолохову в день его шестидесятилетия.
Если биография художника служит коренным руслом его представлений о мире, а это действительно так,— то на житейскую долю Шолохова выпало одно из самых бурных, самых глубоких течений, какое знает социальная революция в России. Где еще бушевали такие штормы, как по землям казачества? Скальные берега из давнего бытового уклада, казалось, устоят под ударами любых волн. И, однако, прибой новой жизни одолел и скалы.
Шолохов был мальчиком, когда на Дону закипела гражданская война. Она стала его училищем и остро отточила в нем волю революционера и в то же время заложенный природой дар художника.
Судьба его в этом смысле из наиболее редких. В восемнадцать лет он уже печатается. В двадцать — выпускает книгу рассказов. Старшему нашему поколению памятно, как встретил читатель в период начального становления советской романистики первый том «Тихого Дона». Его автору в то время исполнилось только двадцать три года. Отклик на роман складывался шумный, радостный, изумленный, временами словно бы даже грозный — пророчества ведь не всегда были радужными. «Что ждет писателя дальше?»—вопрос этот волновал всех. Последовавшее пятилетие принесло с собой одну за другой неожиданности, и каждая из них утверждала, что русская советская литература одарена новым эпическим талантом: за опубликован.